читать дальшеСамое страшное в моей жизни - то, что в мои двадцать шесть я еще уверен, что у меня все впереди, что я на то-то надеюсь и работаю сейчас, в основном, на будущее. В двадцать шесть, когда у большинства моих сверстников хорошие должности, или, если брать науку, солидная научная репутация и наполовину написанная докторская.
И когда через пару лет я пойму, что я это то, что я есть к данному моменту, а дальше только медленное угасание.
Я поставил себе задачу - к тридцати прилично знать пять языков (кроме английского). Но кому я нужен буду с этими языками в тридцать, когда из надо было знать в двадцать? А в двадцать мне не хотелось вообще ничего, и я, как все, уныло ходил на пары, не видя никакого будущего для себя и думая, что если мне не хватит силы воли покончить с собой в ближайшие годы, я стану обычным офисным планктоном. Если меня хоть куда-то возьмут.
Хотя вру, в двадцать, я уже как-то начал шевелиться, поняв, что наукой может заниматься и простой смертный вроде меня. Но поздно, Боже, как поздно.
Мои сверстники заводили семьи, а я писал второй диплом. Мои сверстники покупали себе джипы, а женам бриллианты, а я нес документы в аспирантуру. Мои сверстники будут сидеть в советах директоров крупных компаний, а я буду защищать кандидатскую.
И самое страшное - то, что я продолжаю надеяться.