Три дня боролся с собой...

... но проиграл.
В рамках разрушения стереотипов и шаблонов касаемо ЛИИ.
Кусок из оперетты "Парижская жизнь" в будапештской постановке. Самая неадекватная часть ролика - Робеспьер. И это не самая неадекватная часть оперетты.
Мы бываем и такие, да.

Осторожно, видео может нанести ущерб Вашему мозгу

@темы: На дворе трава, на траве Синхаз, L-E-F

---

Нем,... ну вы поняли.

В общем-то это технический пост - мне хочется, чтобы между предыдущей записью и пфайфферовской мордой что-то было, но мне в любом случае интересно, к тому же лентой навеяло.

А почему многие считают обращение на "Вы" обидным? Честно говоря, мне никогда до самых недавних пор не приходило в голову, что его вообще можно так воспринимать. Теперь мне сказали, и с тех пор я думаю.

@темы: Lady of Shalot

---

Оказывается, сегодня у моего отца День рождения, а я и не знал...

Я должен уважать твой выбор... И в любом случае, разве я сам бы поступил бы иначе на твоем месте? Лишил бы собственную плоть и кровь всякого шанса? Даже если знал бы точно, что это всего лишь полчеловека.
Нет, я уважаю твой выбор.

---

Когда я по нескольку дней не выхожу из дома, мне начинает казаться, что достаточно встать, собраться и немного пройти, и я окажусь на площади Ференциек. Если сесть на метро, то очень скоро я окажусь у Парламента. Полчаса ходу через такой родной Ланцхид и можно забраться на Вархедь, побродить по старинным улочкам и заглянуть в бездонное небо над холмами Буды. Потом можно подняться на древний Геллерт и смотреть, смотреть в это небо, зная, что оно тоже смотрит на тебя.
А вечером спуститься в метро и поехать на странную улицу без бордюров к скромному бело-розовому зданию в стиле модерн.
В странном городе с душой вечно ждущей и любящей женщины, где даже в ноябре камни теплые как живая плоть.
Когда-нибудь я туда вернусь. Надолго.

@темы: Записки человека-швабры

---

Ромео и Джульетта 02.04.2011

Две постановки поактерно в сравнении.
Извините, граждане, но у меня просто нет возможности писать поминутные отчеты вроде первого моцартовского, к тому же, этот отчет мне дался невероятно тяжело.

Составы

День:
Ромео – Сереньи Ласло
Джульетта – Вагу Жужи
Тибальт – Могуч Отто
Эскал – Немет Аттила
Леди Капулетти – Йонзо Кото
Леди Монтекки – Ченгери Оттилия
Кормилица – Пойяк Лилла
Отец Лоренцо – Фёльдеш Томаш
Меркуцио – Берецки Золтан
Бенволио – Мисарош Арпад Жолт
Парис – Хомонной Жолт
Вечер:

Ромео – Долхай Аттила
Джульетта - Вагу Бернадетт
Тибальт - Собу П. Сильвестер
Эскал – Дёрдь-Рожа Шандор
Леди Капулетти - Йонзо Кото
Леди Монтекки – Баранаи Аннамария
Кормилица – Надаши Вероника
Отец Лоренцо - Палфальвь Аттила
Меркуцио – Собу Давид
Бенволио – Кереньи Миклош Мате
Парис – Эдьхази Геза


Ромео
Идея молодого человека находящегося на пороге отделяющем детство от ответственности. Бестолковые крылья молодости опадают, сменяясь другими, которые позволяют часами кружить без движения в воздушных потоках в поисках единственной цели. Оба Ромео, как оказалось, подходят по возрасту. Честно говоря, я опасался, что Долхай будет выглядеть как впавший в детство взрослый мужик, который почему-то предпочитает проводить время в компании детишек, но нет, разница в возрасте в глаза не бросалась. Не знал бы, что Аттила старше своих товарищей, не поверил бы.
Предполагаю, что ближе к шекспировскому персонажу все-таки Лаци. Он юный наследник благородной семьи, которого с ранних лет воспитывали как светского человека. Ненависть двух семейств для него в первую очередь игра, любовь, вероятно тоже… До поцелуя на балу – момента, когда игра закончилась, даже если он не сразу это понял. В любом случае Ромео!Лаци для войны не создан и на войне не на своем месте.
Но при этом я выбрал бы все-таки Аттилу. Несмотря на то, что архетипная героичность нашего «грозного гунна» не очень вяжется с шекспировским мальчиком из хорошей семьи, мне он более симпатичен. Вопреки логике и здравому смыслу.

Юлия
Учитывая состояние Детти, сравнивать их не стоит. Хотя, надо отдать ей должное, в роли Юлии она выглядела не в пример лучше, чем накануне. Но все равно, слишком много девичьей жеманности, слишком мало естественности. И слишком мало – для Шекспира, да и для Венгрии, что уж тут – чувственности. Она девочка, для которой все происходящее игра, понарошку, несерьезно. Даже яд она пьет так, будто в куклы играет.
Жужи это сама жизнь в отличие от Бернадетт. Это пробуждающаяся весна, пробуждающаяся женственность. Она стоит на самой грани, отделяющей девушку от женщины, и с готовностью падает за нее, как только приходит момент.
К брату Лоренцо за помощью прибегает уже не перепуганная девочка, а взрослая замужняя женщина, которая, несмотря на отчаяние, твердо знает, чего она хочет.
Вообще, Жужжи!Юлия кажется мне намного взрослее Ромео!Лаци. Впрочем, логично.

Тибальт
Честно говоря, после учителя Кёнига и Вольфганга я очень плохо представлял себе Отто в роли Тибальта. И уж совершенно точно я не ожидал того, что увидел.
Его Тибальт намного старше, и дело не только во внешности. Он старше, он взрослый человек, которому не дали нормальной жизни, как бы ему ни хотелось. Растянувшаяся подростковая война против всех, короткие штанишки, которые ему не позволили снять. Отто!Тибальт не хочет жить так, по-другому он не умеет, и он находит единственного союзника, единственную утешительницу, единственную, кто не оставит его – болезнь. Он уходит в болезнь, отдается в ней, растворяется в ней.
И становится готовым психопатом, грубо хватающим леди Капулетти, которую от серьезных последствий спасло, как мне кажется, только присутствие ее любовника-слуги, сворачивает голову ни в чем не повинной кукле, на дуэли убивает Меркуцио из мести за то, что «ему хорошо, а мне плохо» и, убив, впадает в какое-то совершенно невменяемое состояние. То ли его страшит содеянное, то ли ярость никуда не делась, и не находит себе выхода. Трудно сказать.
Что касается Собу… Он тоже уже не мальчик, но он моложе Отто. Он из тех, кто, вероятно никогда не станет до конца взрослым, никогда не будет главой семьи, и ему не так уж нужна нормальная жизнь. Это не его судьба, и он знает это.
Сильвестр!Тибальт не болен, у него просто есть болезнь. Она не утешает его, не дарит ему забвение, не становится его единственной компанией. Он мыслит ясно и четко, и это самое страшное, потому что в этой кристальной ясности он видит свое вечное одиночество отверженного. Сейчас нет смысла говорить о том, выдумал он свою отверженность сам, помогли ли ему в этом родители, или это объективная реальность, обусловленная болезнью. Неважно. Важно то, что одиночество, мучительное, но гордое, стало его неотъемлемым свойством.
Второе свойство этого Тибальта – сознание полной ничтожности собственной жизни. Он не ценит себя, вернее нет, он признает за собой объективно имеющиеся достоинства, но жизнь свою – Тибальта Капулетти и личность Тибальта Капулетти не рассматривает как нечто, что в принципе может иметь ценность. Смерти за убийство Меркуцио он ждет спокойно – ну вот так закончилась эта жизнь, и слава Богу. Могло быть и хуже – все могло затянуться до тех пор, когда он оказался бы не в состоянии выполнять единственную свою роль, в которой он считает себя нужным – военного лидера клана.
Юлию он любит, действительно любит, это не одержимость символом нормальной жизни как у Отто, но это уже не мальчик из сегедского видео. Он смирился с тем, что ответа от нее не получит никогда, но это не значит, что он готов уступить ее кому угодно. Если с Парисом Тибальт может смириться как с неизбежным злом, (хотя, надо сказать, он далеко не в восторге) то Ромео в его понимании Юлии недостоин. Почему? Потому что он не обладает теми качествами, которые ценит в людях Тибальт.
Поэтому их союз надо предотвратить любой ценой. Смертью так смертью. Впрочем, я совру, если скажу, что он не хотел отомстить тем, у кого было все то, что не было дано ему, но кто все равно этого не ценил.
Впрочем, есть ли смысл его оплакивать? Смерть была в какой-то мере его выбором и, совершенно логичным финалом для него.
Отдельное спасибо Сильвестру за умение разбавлять ангст забавными деталями. На этот раз красавица наша, заслышав от Меркуцио „Szép Tybalt” принялась кокетливо поправлять челочку.

Меркуцио
Буду честен, персонаж мне не симпатичен. Но, в любом случае Берецки играет своего Меркуцио интереснее. Во всяком случае, мне так до конца и не удалось понять его. Что ему нужно? Зачем он участвует в этой войне? Не потому ли, что он, в сущности, как и Тибальт никому не нужен, и вынужден искать хоть какой-то смысл своей жизни? Хоть чужую войну, хоть чужую семью, лишь бы хоть где-то быть на месте? Вполне возможно.
Только если Тибальт находит свое прибежище том, чтобы погибнуть с честью, или отказаться от своей личности в пользу болезни, то Меркуцио, в систему координат которого смерть не входит, вынужден кинуться в жизнь и не найти в ней покоя. В итоге, впрочем, для них все заканчивается одинаково.
Что касается Собу Давида… Его персонаж проще. Мальчик из хорошей семьи, избалованный дядюшкиными деньгами и его безразличием. Он нашел себе семью и принял ее войну ближе к сердцу чем требовалось. Он относится к ней серьезнее чем Ромео, и еще не готов променять военное подростковое братство на взрослую жизнь, более того, не понимает, как это вообще возможно.
С Берецки!Меркуцио его роднит не только одиночество и болезненные поиски избавления от него, но и то, что оба в принципе не рассматривают смерть как объективную реальность. Потому и умирают оба долго, удивленно, не в силах поверить в то, что это происходит в действительности.

Бенволио
Меня неожиданно поразил Кишкеро со своим маленьким, искренне любящим Ромео и искренне желающим ему помочь Бенволио. Он не сумел толком разобраться, что произошло, он попросту был слишком молод для этого. И внезапно он оказался в темноте, совершенно один, и с каким-то письмом, которое, в общем-то уже не способно помочь адресату. Однако разорвав письмо и сообразив, что он сделал, Бенволио пугается собственного поступка и пытается собрать обрывки, в бессознательной детской надежде, что все еще можно исправить.
Не знаю. Возможно, я не прав, но у меня не поворачивается язык обвинить Кишкеро!Бенволио в убийстве. И даже в слабости, в общем-то. Слишком многое на него неожиданно свалилось, и это многое требовало в его случае не только личной силы, но и способности разобраться в ситуации. А до этого он попросту не дорос.
МАЖ… Честно говоря, я не совсем понял, что он сейчас пытается играть, и откуда у его персонажа такое отвращение к любви и такой цинизм. Признаться, он не выглядит младшим братом не то что Лаци, но даже и Долхая. Я бы понял, если бы это был напускной подростковый цинизм, но если в первом акте поведение Бенволио еще можно расценивать подобным образом, то во втором акте становится ясно, что эта горечь идет из сердца. Странный младший брат…

Леди Капулетти
Оба раза была Кото, о чем я совершенно не жалею. Все знают, что она богиня.
Красивая, сильная женщина, которую никто не учил любить, но слишком многие учили ненавидеть. Она пытается заполнить пустоту в душе случайными связями и враждой, но второе, как мне кажется, получается у нее куда лучше.
И Сильвестра!Тибальта она, как мне кажется отталкивает потому, что любить не умеет, а использовать не хочет.
Я не уверен, что эта женщина надолго переживет дочь. Нет, она не покончит с собой, она просто прикажет себе не жить. Впрочем, а зачем теперь? Нет ни ненависти, ни дочери, ни даже племянника.

Леди Монтекки
Оттилия – богиня. Это, впрочем и так все знают. «Дьюололет» в исполнении обеих дам – нечто совершенно потрясающее по своей энергетике. Баранаи… Ну, не ужасна. Но что она была, что не было ее – разницы никакой.
Интересно, кстати, мне одному кажется, что семейство Монтекки менее изуродовано ненавистью?

Кормилица
Я гордился бы собой, если бы мог сказать что-то внятное, по ее поводу. Но, к сожалению, получается не очень.
Нет, правда. Не хочу писать банальности, поэтому устранюсь. Спросите меня, вдруг получится ответить.

Парис
Хомонной Жолт, сердце мое, как ты умудряешься своим десятком квадратных метров улыбающейся морды заставить ржать не только зрительный зал, но и коллег.
Да, леди Капулетти оценила графа Париса, и бросила на него пару заинтересованных взглядов, но потом Йонза была вынуждена отвернуться от зала, не в силах справиться с восторгом.
Честно говоря, я опасался, что Жолти будет поющей улыбкой, но нет. Страдал он после смерти Юлии знатно. Не уверен правда, что останься она жива, и выйди за него замуж, она была бы ему так нужна. Но в любом случае, Хомонной был хорош.
Геза… А неплохо. Прекрасный голос, неплохой актер. Но все-таки не наш Жолти, к сожалению. Вот эту детскую обиду «как же так, как же это получилось, что предпочли не меня», изобразить он не смог. А без нее надо играть либо страстную любовь, которой взяться тут неоткуда, либо гордость масштаба Тибальта, которой у Гезы я тоже не заметил. В общем, я не очень понял, из-за чего так разошелся его Парис, но, если не сравнивать с нашим Жолти, то никаких проблем.

Брат Лоренцо
Интересно… Фёльдеш – бох, с этим никто не спорит, и симпатичны мне и он сам, и его персонаж. Но путь, который прошел Палфальвь!Лоренцо впечатляет больше.
Лоренцо Фёльдеша идеалист, человек, который верит в лучшее в ближнем, человек, готовый предложить помощь двум молодым людям, тем более, что это может изменить мир к лучшему. Но мне отчего-то кажется, что он более светский гуманист, чем глубоко религиозный монах. Я не уверен, что его вера была так уж крепка изначально, так что финал трудно назвать шокирующим.
Палфальвь же священник иного сорта, это глубоко верующий суровый аскет, который венчает влюбленных, поскольку видит в этом волю Бога. Направленную, как он верит на то, чтобы прекратить войну семей. Он не верит в людей и не ждет от них ничего хорошего, но, когда, как ему кажется, его подводит и Бог, он не выдерживает. Возможно его беда в том, что он слишком самоуверенно взялся толковать Божью волю, не знаю. В любом случае, на то, как страшно ломается эта скала смотреть было тяжело.

Вообще, РиДж невероятно тяжелый для меня спектакль. Даже не столько в эмоциональном плане, хотя и это тоже. Мне очень трудно и едва ли не физически болезненно облекать свои впечатления в слова. Я выдавливал из себя этот отчет две недели едва не по предложению в сутки и то, что получилось, перечитывать, откровенно говоря, стыдно. Обычно я пишу лучше.
Не знаю… Вероятно дело в какой-то сверхъестественной физиологичности спектакля. В этих бьющихся на сцене потоках темной, первобытной энергии и темных доисторических инстинктах, которые скользят по позвоночнику откуда-то с той стороны эволюции, и заявляют о себе мощным ударом под диафрагму. Не знаю… Не могу понять.
Теперь дело чести получить-таки визу на июнь, сходить на сколько там… Пять спектаклей? И попытаться понять РиДж, осмыслить его и выразить в чистых, логичных словесных конструкциях.

@темы: На дворе трава, на траве Синхаз, Rastlose Jahre

---

Извините, с осмысленностью беда.

"Тени"
Холал - Сильвестр, Рудольф... Могуч Отто.
Честно говоря, неожиданно. И что-то не могу понять, когда это и где.

@темы: На дворе трава, на траве Синхаз

---

Поскольку у меня сегодня случился неожиданный день раздачи Моцартов, которого ничто, буквально, не предвещало, спрашиваю на всякий случай.
Больше никому не из фендома не нужны ссылки на венгров? Потому что если нужны я готов щедро делиться.

@темы: Служебное

---

Пока РиДж дописывается

... работа работается, а учеба учится.

Немного прекрасной женщины с орхидеями.



И пара идиотов творческих личностей в нагрузку


Еще одно сочетание: прекрасная женщина и... эмм... творческая личность

@темы: На дворе трава, на траве Синхаз

---

Нет, откуда творческие способности у человека с творческой интуицией возможностей? Вы о чем? Всем известно, что Робеспьер к творчеству и сам не способен и воспринимать его не может.
Только чертежи по линеечке и труды по ядерной физике. Нет, пожалуй, ядерная физика это слишком интересно.

Эти люди модель А в глаза видели, мне интересно?

@темы: L-E-F

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Спонсор данной конкретной пробки - общество трезвенников Эгера. Не сказать, чтобы я верил в существование такового, но как-то же надо объяснить неоткрываемость этой бутылки.

@темы: Из жизни рептилий, Twitter mode on

---

Нем, в который раз, иртем.

Наткнулся в ленте на одну запись, и, честно говоря, надеюсь, что чего-то недопонял.
Мне кто-нибудь может объяснить, почему так ужасно, если у мужчины и женщины общие интересы?
Откровенно говоря, я вообще не понимаю, зачем бы мне дома понадобился человек, с которым бы меня вовсе ничего не связывало бы.

@темы: Из жизни рептилий

---

Почему всем надо узнать что-то от Пеллера, от Йонзы, от Немета, от, на худой конец, сына главврача... И только у меня все не как у людей.
Это меня в виду множественных авралов и, в общем и целом, бушующего кругом дурдома, опять накрыло "Рудольфом".

Не уверен, что до двадцать шестого я полноценно буду здесь. Если что, мне можно написать в у-мыл или прочие страшные слова.
РиДж постараюсь завтра добить.

@темы: Из жизни рептилий

---

Вообще, честно говоря, наш отдел вызывает массу вопросов.
Во-первых, почему половина отдела говорит по-венгерски?
Во-вторых, почему вторая половина имеет родственные связи в стране В.?
В-третьих, почему эти люди все время едят и пьют?
У меня одного есть странные подозрения?

Кстати, от этнографии и подразумеваемых ею коренных и малочисленных наших друзей вчера окончательно отбился. Ура.

@темы: Opus Magnum, Из жизни рептилий

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Собственно...

Ровно год назад я скачал своего первого "Моцарта!"...
Как-то даже не думал, что из ленивого любопытства "интересный актер, а не посмотреть ли, что он еще играет" вырастет все то, что выросло, и что одна маленькая страна и один маленький театр изменят мою жизнь. Впрочем, они продолжают ее менять, и чем это закончится пока не ясно.

Я честно собирался попереводить дальше, но обстоятельства оказались против, так что потом.

@темы: Из жизни рептилий

---

Моцарт 31.03.2011

Вольфганг — Долхай Аттила
Коллоредо — Собу П. Сильвестер
Леопольд — Палфальвь Аттила
Наннерль — Вагу Бернадетт
Шиканедер — Берецки Золтан
Баронесса Вальдштеттен — Фюреди Николетт
Констанц — Шименфальвь Агота

Второй ряд, четвертое место справа.

Естественно, этого спектакля я ждал больше всего. Собу-Долхай это все-таки состав мечты, даже при наличии Палфальва и Детти.
К несчастью, с одной стороны, мое собственное восприятие было несколько искажено неожиданной идиотской травмой, полученной перед спектаклем, а с другой – Долхай настолько был погружен в предвкушение футбола, что под конец спектакля периодически переставал стараться.
Впрочем, он все равно был хорош, но все прошлые спектакли с ним, которые я видел, были сильнее.
Этот Вольфганг не был сверхчеловеческим существом. Обычный человек, не вечный невинный ребенок, не титан, вышедший за пределы бытия. Обычный гениальный композитор. Тем не менее, он так же поглощен своей музыкой, как и его вчерашний собрат, и в силу этой своей поглощенности не способен адекватно ориентироваться в окружающем мире. Он знает о нем гораздо меньше своего вчерашнего собрата, но все же является скорее взрослым мужчиной, не имеющим надлежащего жизненного опыта, чем вечным ребенком.
Арникдал… Эта сцена, пожалуй, наиболее отличает Вольфганга тридцать первого от него же накануне. Он не может, да и не хочет бросить вызов судьбе и в итоге умереть, чтобы победить. Он скорбит, он недоумевает, он впадает в отчаяние… И делает шаг к тому, чтобы стать игрушкой теней.
Тени, которые накануне робко прятались по углам становятся смелее и сильнее – свет запредельной музыки не в состоянии разогнать их, и, затащив Вольфганга на свой маскарад, они играют с ним, запутывают его и вытягивают из него силы. Он становится слабее с каждой минутой спектакля, а тени, напротив, гуще и длиннее.
Отец, как статуя Командора является ему, единственно для того, чтобы ввергнуть глубже в бездну. Вольфганг пытается доказать ему и себе, что он все еще его сын, что он имеет ценность и без всех внешних атрибутов, но это уже не имеет значения. Вольфганг проваливается в мир теней, из которого есть только один выход.
Он пишет «Волшебную флейту», чтобы разогнать тени, окружившие его, как грифы умирающего льва. Он пишет «Реквием»… Но топливо иссякает и огонь, и его жизнь вместе с ним угасают.
Боюсь, что в этом спектакле восклицательный знак в конце вышел бледным и слишком похожим на точку. Ну что ж...

Коллоредо. Этот Вольфганг не сбивает его с толку, своим странным поведением и практически не возмущает. Он бросает вызов и Коллоредо принимает его.
Моцарт загадывает загадку, а Коллоредо берется за ее решение, и едва не сходит с ума в поисках ответа.
С самого начала, с “Hol van Mozart” между этими двоими устанавливается прочная незримая связь. Коллоредо не видит, ни собравшуюся в зале прислугу, ни Леопольда. Возможно, он обратил бы внимание на Леопольда!Фельдеша, но этот человек ему не интересен совершенно, даже как отец и воспитатель того чуда, которое сразу и навсегда привлекает его внимание – они слишком разные. Ему не скучно, он не пытается себя развлечь, устраивая небольшой цирк для себя и графа Арко. Взгляды Коллоредо и Вольфганга, встречаются в этом зале для того, чтобы остаться соединенными до конца жизни Моцарта.
Коллоредо сразу понимает, что за существо перед ним, даже до того, как встречается с самой музыкой и до того, как ряды нот впускают его в мир, о котором он, вероятно, давно мечтал.
Вольфганг, в свою очередь, тоже видит в этом Коллоредо не просто представителя власти, который стремится загнать его в рамки и ограничить его творчество, он бросает вызов, зная, что перед ним человеком, который способен понять сущность этого вызова, ответить на него и, если понадобится, сразиться с Вольфгангом на равных в его, Моцарта мире.
Коллоредо!Сильвестр, вместе с Вальдштеттен и Месмером – единственные, кто понимает, что именно представляет собой Моцарт, и какую ценность имеет его музыка. Из них троих Коллоредо – единственный, кто смог бы защитить Моцарта от охотящихся на того теней и от его же собственной жажды саморазрушения.
Сцена в бане. Увидев, какой именно «аудиенцией» занят Коллоредо, Вольфганг вероятно решает, унизив его отомстить за нарушенное обещание. Тот изо всех сил старается игнорировать своего зарвавшегося композитора. Очень старается, правда, как первоклассник-отличник: раскрыв рот и высунув язык.
В итоге архиепископ, которого все-таки, как мне кажется проняло, пытается самоутвердиться крайне неудачным образом: выгнав и унизив самого Вольфганга.
Почему неудачным? Потому что, как выясняется, Моцарт, его музыка и его тайна и вообще сама тайна творения стали жизненно важными для Коллоредо. Он не может успокоиться, не разгадав эту тайну, а без Вольфганга разгадать ее почти невозможно. Месмер, словно издеваясь над ним, шлет художников внарезку, но оба они знают, что разгадка тайны должна лежать за пределами плоти. Загадка не поддается, разум отступает в смущении, а вера Коллоредо – истинного сына своего века и без того была ему подчинена, потому в Библии он тоже не может найти ответа. А нашел бы - поверил ли? Не знаю…
Чушь, которую несет Леопольд на этот раз не доводит Коллоредо до истерики. Он списал старика Моцарта со счетов еще при первой встрече, и воспринимает его только как человека, который может помочь ему вернуть то, что ему так необходимо – Вольфганга.
Egyszerü út. Вообще, сценография номера была несколько изменена самим Собу, который, судя по перчатке, повредил руку и не мог в середине дуэта ухватиться за трос. Он попытался, изменился в лице и быстро перебрался на сторону Долхая, чтобы ухватиться за него. Выглядело, скажу я вам, даже не двусмысленно.
Кхм. Ладно.
Вообще, с таким составом в этой сцене становится ясно, насколько эти двое связаны, и насколько они родственны, несмотря на всю свою различность. Родственны в том, что могут видеть то, что не видят другие и оставаться при этом людьми, а не символами, как Фюреди!Вальдштеттен и Месмер. Если с Неметом!Коллоредо у Вольфганга!Долхая разговор короткий и идет он в терминах власти и иерархии с одной стороны и бунта и свободы от всего – с другой, то здесь они говорят на одном языке и, в общем-то об одном и том же. Коллоредо не приказывает, а просит Вольфганга и просит служить не себе, а музыке, а он, архиепископ, будет поддерживать его в этом служении. Здесь Коллоредо уже не столько хочет разгадать загадку, сколько хотя бы сохранить Моцарта для мира и себя.
Что касается Вольфганга, то он слишком далеко зашел по пути саморазрушения, чтобы повернуть назад. К тому же он слишком горд, чтобы признать свою ошибку. Хотя он и может вернуться к Коллоредо, и, в общем-то понимает, что так будет лучше, и уже почти соглашается, но, увы.
Один слишком измучен попытками раскрыть тайну, второй – самой этой тайной, и ни у одного из них не хватает сил что-либо изменить.

Леопольд. Не могу сказать, что Палфальвь изменился с двадцать девятого. Он такой же, но с этим Вольфгангом у его Леопольда нет никакого взаимопонимания в принципе, что уж говорить о любви. Он не понимает сына, не желает замечать, что он вырос и политику в его отношении надо менять. Вольфганг реагирует соответственно. Между сыном и отцом стоит каменная стена без единой щели.

Наннерль. Кхм… Во вторник Бернадетт хотя бы не хихикала в трагические моменты. Вообще, судя по новостям из Будапешта, она начала приходить в себя, возможно, тридцать первого было дно. Надеюсь, что она все же вернется в форму.

Констанца. Честно говоря, мне показалось, что в этот раз Констанце Аготы действительно хотелось в первую очередь уйти из дома от методов воспитания матушки Вебер и насмешек сестер. Одни сунутые ей в зубы Алоизией ноты чего стоят, а, судя по всему, это для «честного семейства» нормальное явление.
И привлекательный молодой человек, умеющий нравиться женщинам оказался тут весьма кстати.
Вероятно, она действительно была влюблена и действительно намеревалась стать хорошей женой, но оказалось, что лучше терпеть щипки сестер, чем быть домохозяйкой, тем более с таким сложным супругом, как Вольфганг. Необычность своего мужа она почувствовала, но слишком поздно, когда отступать ей было некуда.
Тем не менее, в этой Констанце намного больше отчаяния, чем гнева. И, кстати, на кладбище она чего-то боится едва не до истерики. Ей уже и деньги не нужны, лишь бы уйти отсюда, но страшно отойти от Месмера. Вина? Сознание того, что ее муж был не совсем смертным существом, и может восстать из могилы? Не знаю…

Шиканедер. Не знаю, что уж там случилось в этот день у Берецки, но ему определенно было хорошо. Настолько хорошо, что всем остальным было плохо. Одна попытка поднять Долхая на руки чего стоит.
Де Винтер в этом спектакле присутствовал в гомеопатических количествах, а вот человек-дурдом из дебреценского бутлега – в количестве. Его было много. Очень много. Такой действительно способен в пару минут настолько задурить мозги, что отдашь не только деньги на свадьбу сестры, но и подрядишься написать оперу в недельный срок.
При этом, как ни странно, он не был существом-которое-убивает-Моцарта, скорее существом-которое-ничего-вокруг-себя-не-видит, и в своей увлеченности театром и музыкой вытягивает из Вольфганга, к которому действительно питает симпатию, последние силы. Отнюдь этого не желая. Он просто не может понять, что у кого-то этих самых сил может быть меньше, чем у него, и не верит что может случиться что-то плохое.
Что касается слэша, то вынужден разочаровать – его не было. Какой слэш, когда он, Эммануэль Шиканелер написал такое либретто? Сам написал, промежду прочим! Вот этими вот руками! Вы что? Не до того сейчас.

Вальдштеттен. В общем-то, в обзоре за двадцать девятое, я написал все, что думаю. Повторяться смысла не вижу, разве что сказать, что такая интерпретация образа мне неожиданно стала нравиться куда больше, чем вариант Нарой. Единственный конкурент Ники, пожалуй, Лилла.
Кроме того, Ники поет в разы лучше Эрики, что для роли Вальдштеттен имеет едва ли не первостепенную важность. И не только для сольных арий. Звучание финального хора очень зависит от голоса исполнительницы этой роли.

Кроме того, хотел бы отметить мальчика, игравшего Амаде – Геллерта Иштвана. Поразительный маленький актер, действительно игравший весь спектакль от и до, что дети выдерживают далеко не всегда. Причем игравший вполне профессионально, на свойственном театру уровне.

Что касается общего впечатления, то спектакль удачный, но никаких аэродинамических переживаний, к сожалению, за исключением Арникдал, сцен с Собу и финального хора. Аттила явно был не в ударе. То ли предвкушал футбол, то ли просто не его день, но может он намного лучше. Впрочем, те, кто не видел лучше, проблемы, я уверен, не заметили.
Визионерства в отчете мало, но как-то так. Вероятно, это был не мой день тоже.

@темы: На дворе трава, на траве Синхаз, Rastlose Jahre, Az ég zenel

---

Если спросить кто из пары Жуков-Робеспьер генерал КГБ, а кто университетский преподаватель, ответ, думаю будет однозначным. Если описать характеры - еще более однозначным. И совершенно неправильным.
И да, образ филолога как нежной фиалки не всегда, эмм... достоверен.

@темы: Из жизни рептилий

---

Вот интересно, человек, объективно имеющий серьезные проблемы в общении с людьми, кучу комплексов и прочего имеет ли в принципе право пытаться какие-то отношения строить?

@темы: Записки человека-швабры

---

Моцарт! 30.03.2011

Вольфганг — Долхай Аттила
Коллоредо — Немет Аттила
Леопольд — Фёльдеш Томаш
Наннерль — Кекковач Мара
Шиканедер — Балинт Адам
Баронесса Вальдштеттен — Нарой Эрика
Констанц — Вагу Жужи

Девятый ряд, десятое место справа.

Вам когда-нибудь доводилось переживать перегрузки? Мне доводилось дважды: в первый раз в самолете, который очень не хотел летать, и во второй раз в Будапештском театре оперетты тридцатого марта.
С того момента, когда доктор Месмер в пророческом экстазе называет Моцарта божественным ребенком (я знаю, что он сказал не совсем это, но) и до тех пор, пока хор не закончил свое… Ну практически Te Deum
Если говоря о ноябрьском спектакле, я писал, что Долхай летал по сцене, то здесь он в принципе не касался ногами земли и выглядел ровно таким же мальчишкой, как на прошоте.
В этот раз его определенно несло, и он, не знаю, не мог или и не пытался хоть немного прикрутить харизму. Это было существо, находящееся в близком родстве с героями Микеланджело. Вероятно, они были родом из одного и того же мира.
Этот Вольфганг легко принимает свою двойственную природу. Они с Амаде живут и дышат в унисон, они совершенно едины. И цель у них, в общем-то одна – музыка. Если МАЖа!Вольфганга присутствие Амаде определенно угнетало, он считал его навязанным извне, и пытался избавиться от него, не понимая ни того, что именно эта его часть сохраняет ему жизнь, ни ценности создаваемой им музыки, то Аттила!Вольфганг прекрасно понимает, что делает. Более того, его вообще крайне немногое интересует в жизни помимо музыки. У Веберов, к примеру, он намного больше впечатлен голосом Алоизии, нежели ее прелестями и той приходится едва ли не волоком утаскивать поклонника на второй этаж.
И мать его умирает именно потому, что он настолько захвачен своей музыкой, что не желает признать что-то еще существующим. Однако он вполне способен на это, он не кажется idiot savant. Отнюдь, тридцатого Вольфганг-Давид Долхая увидел действительность, оценил ее и счел недостойной своего внимания. Тут бы мне его и осудить, но… К сожалению, оценить это воплощение божественной Музыки на земле критически я не был способен. Вот Вольфганга следующего дня, могу, пожалуй. Но не это существо. Умоляю.
Я видел вживую шесть «Арникдал» и среди них не было ни одного одинакового. В этот раз в нем не было ни скорби, ни страха, только гнев, твердое решение не подчиниться судьбе. Не отрешиться от реальности, укрывшись от нее, навеки застыв в детстве как в янтаре, но пойти против ее течения ценой собственной жизни, если придется.
Так все и заканчивается. Он со всей Моцарт со всей страстью хватается за возможность написать «Реквием» и таким образом поставить в конце своей жизни восклицательный знак. Моцарт уходит с гордо поднятой головой потому, что мир недостоин его присутствия в нем. Именно Моцарт, потому что в последний момент умирающие Вольфганг и Амаде становятся, единым существом, преодолевая, наконец, свою раздвоенность и упавшая звезда возвращается, наконец, на свое место.

Коллоредо. Если Сильвестр это в первую очередь, архиепископ, то Немет – князь. В принципе, большую часть времени это действительно Эскал и, как это ни странно Тезей. В проблеме Моцарта его, на мой взгляд, наиболее занимает место Вольфганга в картине мира. Он не хочет в отличие от Сильвестра понять загадку творчества, не пытается отыскать путь за пределы человеческого, его не интересует тайна двойственной природы Моцарта. Но место Моцарта в его жестко организованном, предельно логичном и понятном мире остается совершенно непонятным. И именно эта неправильность мучает его. С одной стороны Вольфганг всего лишь самоуверенный и невоспитанный юнец невысокого происхождения с другой, он в состоянии делать то, на что не способны те, кто стоит намного выше него как в иерархии власти, так и на лестнице добродетели? Что, с другой стороны, считать добродетелью?
На Egyszerü út у Немета не было совершенно никаких шансов, чтобы противостоять сверхъестественному существу за пределами земного, нужно тоже в какой-то мире принадлежать к этой запредельности. Немет, увы, слишком земной для этого, слишком тяжелый, а потому падает. Он попросту не принадлежит этому миру и, в общем-то, не тянется сюда. Он ему не особо нужен. Что нужно этому Коллоредо так это вернуть Моцарта на подобающее ему место придворного композитора и восстановить таким образом свою потревоженную картину мира. Естественно, ничего из этого не выходит.
Кроме того в игре Немета есть как минимум три момента, которые вызывают у меня вопросы, но, в принципе, касаться их сейчас мне не хочется.

Леопольд. Фельдеш - бог. Фельдеш отец куда более нежный и снисходительный отец, чем Палфальвь. Взглянуть хотя бы, как он вздрагивает, когда Наннерль говорит ему, что маленький Вольфганг, вероятно, заболел. Он врет дочери, что все в порядке, а сам обеспокоенно спешит к сыну и осторожно обнимает его за плечи.
И взрослого, сложного, непутевого Вольфганга. Вольфганга, с которым так трудно справиться, который делает совсем не то, что стоило бы он любит, любит всем сердцем, которое страшно болит за него. И разрыв между ними происходит из-за того, что Леопольд никак не может смотреть на то, что Вольфганг делает со своей жизнью. Его желание «жить быстро и умереть молодым» чуждо Леопольду. Он терпел, он смотрел на это, он пытался остановить сына, но больше он не может. Все. И умер он вероятно от того, что не в силах был ни пережить разрыв, ни восстановить отношения с сыном.
И свою грустную Наннерль - принцессу без королевства и принца Леопольд любил без памяти. Ее судьба стала ему вечным укором. То, что он подарил ей несбыточную мечту, несмотря на то, что прекрасно знал – ей не стать музыкантом, мучает его, так же как и то, что он едва не лишил ее возможности получить от жизни хоть что-то, потратив все ее приданое на Вольфганга. В мрачной сцене Рождества, которую многие, к сожалению, считают скучной, он, в отличие от Палфальва прекрасно понимает, что старые времена не вернутся, что их маленькая семья разрушена, и в этом, во многом, его вина. Леопольду!Фёльдешу трудно не сочувствовать хотя он, вероятно, дальше от исторического прототипа, чем Палфальвь.

Наннерль. Мара, и еще раз Мара. Хрупкая и грустная забытая принцесса, чудесный замок которой ветшает, в коридорах гуляет сквозняк, а парк зарос колючим кустарником. Принцесса королевства, которого никогда не могло быть. Вернее могло, но не для нее. Ее брат остался там, по ту сторону стены сада объятого сном. В его мире светит солнце, в окнах его замка по-прежнему сверкают витражи, но ей нет туда хода просто потому, что она женщина. Когда Вальдштеттен предлагает Вольфгангу отправиться в Вену, Наннерль понимает что ее туда не возьмут, что мечты о завоевании мира для нее теперь только в прошлом, и что отъезд Вольфганга навсегда разлучит принцессу и принца и разрушит их семью. Поэтому она смотрит на отца в надежде, что тот не разрешит Вольфгангу их покинуть, но молчит до тех пор, пока брат не оскорбляет Зальцбург – место, в котором ей предстоит жить до самой смерти.
Но брата она любит. Несмотря на то, что он забывает о ней, и, в итоге предает. Единственное, что ее любовь не способна простить – это смерть отца, в которой она винит именно Вольфганга. Принеся свою страшную весть, Наннерль уходит, чтобы никогда больше не вернуться.
Прошу прощения за романтические ассоциация, они, как вы понимаете, не из моей головы взялись

Констанца. Этой Констанце вовсе не хочется ни о ком заботиться, ей нужен праздник, здесь, сейчас и навсегда. И этот симпатичный молодой человек вполне подходит на роль ее партнера по танцам на этом празднике. А если он пообещает ей, что она нив чем не будет нуждаться, и ей не придется ничего делать… Все, замуж, немедленно.
Жужи, милая, игривая, кокетливая, но при этом чудовищно расчетливая Констанц.
Когда оказывается, что ее расчет не был верен, что ее, по ее мнению обманули, денег больших нет, работы по дому масса, а муж постоянно занят чем-то, чего понять она никак не может, в ней вспыхивает гнев, и ее “Forog a tánc” выглядит более чем угрожающе. Ее обманули, ее жизнь сломана, и она точно знает, кто в этом виноват.
Она так и не простила мужа. Если Агота на кладбище нервничает, боится и чувствует, что все-таки виновата перед мужем, то Жужи нуждается только в двух вещах – деньгах и том, чтобы от нее, наконец, отстали с этим музыкантишкой, за которого она имела дурость выйти замуж.
Предвосхищая вопрос, скажу, что судя по биографии Моцарта Констанца не то, чтобы совсем невинная страдалица. И, пожалуй, образ созданный Жужи к оригиналу довольно-таки близок.

Вальдштеттен. Нарой Эрика играет совершенно человеческую женщину. Вольфганг для нее в первую очередь объект материнского инстинкта. Возможно, это добрая немолодая фея-крестная, которая тщательно притворяется человеком, но это очень трудно понять до арии о золоте звезд. Только там фея-крестная демонстрирует свое волшебство, а потом тщательно прячет волшебную палочку в сумочку. Она живая, она теплая, это не совершенная мраморная статуя Вальдштеттен!Ники, но в этот раз она мне понравилась меньше. Тем более, с таким Вольфгангом.

Шиканедер. Бедный Балинт Адам. Он мил, он очарователен, но каким образом он может выцыганивать деньги, не говоря уже о музыке из этого Моцарта, лично для меня так и осталось непонятным. Ну да, он пришел на вечеринку с кокаином, и предложил Вольфгангу попробовать. Тот, впрочем не проникся. В общем-то смысл их взаимоотношений, по-моему, остался непонятен обоим актерам. Шиканедер явно не знает, как покровительствовать эдакому Вольфгангу, а тот не умеет быть зависимым. Балинт робеет, а Долхай вынужден писать музыку и давать деньги Шиканедеру с тем, чтобы тот отвязался. Впрочем, в «Волшебной флейте» сам он заинтересован едва ли не больше автора либретто.
Очень неудачное сочетание, с МАЖем Балинт смотрится куда органичнее, и в целом неплох как Шиканедер, но с Аттилой в ударе – увы.

В общем и целом, спектакль оставил потрясающее ощущение. С одной стороны, три часа перегрузок выдавливают из человека все силы, но ведь это и три часа полета.
Если накануне я выполз из театра с ощущением того, что меня пропустили через мясорубку, и вынужден был устраивать цирковое представление на Можаре и в Киадо Кочма, куда мы зашли поговорить с едой посидеть после театра, просто для того, чтобы не свихнуться, то в среду мне и вправду совершенно искренне хотелось прыгать от радости и какой-то беспричинной легкости.
Очень хороший спектакль даже при не совсем удачном составе. Лучший Вольфганг!Долхай, которого я видел.

@темы: На дворе трава, на траве Синхаз, Rastlose Jahre, Az ég zenel