Надумал тут интервью попереводить сами-знаете-с-кем и обнаружил факт, который, наверное, знал, но забыл напрочь. Что??? Сильвестру меньше чем через месяц тридцать восемь??? Где он прячет свой стареющий портрет? А Йонзе, соответственно... Нет, я не буду об этом думать И с кем я его спутал, если был свято уверен, что он на девять лет меня старше?
Меня так умиляют граждане, которые прежде чем ехать куда-то не дают себе труда узнать хотя бы на каком языке там говорят. Иногда (мы все знаем, когда) их ждут невероятные сюрпризы.
Кстати, граждане. Как-то так вышло (по моей дурости), что у нас образовался лишний билет на мисс Сайгон тридцатого. Если у кого нет, но кто-то надумает - обращайтесь.
Я не планировал делать это сегодня, но Ангст только что зашел и напомнил, что Моцарт умер в ночь с четвертого на пятое декабря. Думаю, данный перевод как нельзя более подходит случаю.
16. jelenet: Párizsi utca És minden megy tovább, mint ha mi sem történt volna! WOLFGANG: Az árvaság vak rémület, büntetés a felnőtt élet! A sorsomat most hogy vonszoljam én, egymagam? Egy láthatatlan villanás nem vezet már kézen fogva! Az éj sötét és félelmes ölén, most hogy nőjek fel én? A kérdés csak az: az árnyékom hogy lépjem át? A sorsom ellen mit tegyek? Hogy törjek szét egy glóriát, és felnőtt máris hogy legyek? Kérdezni hogy kell annak, ki sejti önmagát? És hogy lesz szabad, ha a saját árnyát sosem lépi át? A szép üveggömb összetört, nem véd többé gyermekálom, és száz cserép közt sebzett szívvel állsz tétován!
Ha rád zuhan egy zord világ, hogy bírnád el gyönge vállal? Átkozódhatsz, senki nem felel, de érzed, menni kell! A kérdés csak az: az árnyékom hogy lépjem át? A múlttól búcsút hogy vegyek? Hogy törjek szét egy glóriát? Miért bánt a lelkiismeret? Hogy száll az ember, ha földre rántja önmagát? És hogy lesz szabad, ha a saját árnyát sosem lépi át? WOLFGANG: Félelem, mely fojtogat, súlytól görnyed vállam! Faggatózó csend gyötör, és nincsen válasz arra, hogy miért! Rejtőzködő szemek, mégis tudom, követ! Az árnyékom követ, és érzem, hogy egy napon elpusztít még! ÁRNYAK: Veled él ez a démon! Veled él ez a gyermek! Egyedül neki szolgálsz. Szabadon sosem enged. Egyedül csak őmiatta élsz! Veled él ez a démon. Veled él ez a gyermek. Éjjel-nappal hajszol már! ÁRNYAK: Az árnyékod hogy léped át? A múlttól búcsút hogy veszel? A lelkiismeret szavát magadban hogyan fojtod el? Kérdezni hogy kell WOLFGANG: Kérdezni, hogy kell? Nézd, annak, ki sejti önmagát? hogyan lépjem át? És hogy lesz szabad, ha a saját árnyát sosem lépi át? Az árnyékod hogy léped át? WOLFGANG Félek a sorstól. Hogy lennék dróton rángó báb?! Hogy éljek így? Hogy éljek így?! Nincs válasz! Árnyékom hogyan lépjem át? ÁRNYAK A sorsod ellen mit tehetsz? és másik ember hogy lehetsz? Hogy törjetsz szét egy glóriát? Kérdezni hogy kell, annak, ki sejti önmagát? És saját árnyát nem lépi át!
читать дальшеИ все продолжается. так, будто ничего не случилось! 16 сцена: Парижская улица ВОЛЬФГАНГ: Ужас сиротства, Мука взросления! Теперь я должен нести свой крест дальше? Один? Теперь меня не ведет за руку невидимый свет! Ночь темна и до смерти страшно оказаться под ее покровом. Как же мне теперь стать взрослым? Вопрос лишь один: Как оставить позади мою тень? Как противостоять судьбе? Как вырваться из оков славы И стать, наконец, взрослым? У кого спросить? Кто сам это знает? И как стать свободным, если не можешь избавиться от собственной тени? Разбился хрустальный дворец, И детские мечты теперь беззащитны. И среди сотен осколков И ты стоишь, раненный в сердце, и не знаешь, куда идти Выдержат ли плечи, если на них обрушится вся тяжесть мира? Ты можешь кричать сколько угодно, никто не ответит, но ты чувствуешь, надо идти! Только одно я хочу знать: Как оставить позади мою тень? Как расстаться с прошлым? Как вырваться из оков славы Почему совесть не дает покоя? Как взлететь если земля тянет к себе? И как стать свободным, сли не можешь избавиться от собственной тени? ВОЛЬФГАНГ: Меня душит страх. Бремя давит на плечи. Неизвестность гложет меня. Никто не отвечает, почему! Закрываю глаза, но я знаю, что она тут. Тень преследует меня, и я чувствую, что Однажды она меня погубит! ТЕНИ: С тобой рядом демон! С тобой рядом ребенок! ты служишь ему одному. Он не отпустит тебя на свободу. Ты живешь только от того, что он дает тебе жизнь. С тобой рядом демон! С тобой рядом ребенок! Днем и ночью он преследует тебя. ТЕНИ: Как избавиться от тени? Как расстаться с прошлым? Как заглушить в себе голос совести? У кого спросить?
ВОЛЬФГАНГ: У кого спросить? ТЕНИ: Кто сам это знает? ВОЛЬФГАНГ: Смотри на меня? Как мне спастись? ТЕНИ: Как стать свободным, если от тени невозможно избавиться? Как оставить тень позади? ВОЛЬФГАНГ: Меня страшит судьба. Как быть, когда ты лишь марионетка?! Как мне жить теперь?! Как мне жить теперь?! Выбора нет! Как мне избавиться от моей тени? ТЕНИ: Что ты можешь противопоставить судьбе? Как ты станешь другим человеком? Как вырваться из оков славы У кого спросить? Кто сам это знает? И не свободен от тени!
Мимо выборов пролетел как фанера над... над Киевом, ага. Прописаться не успел из-за обсуждения темы, внестись в список из-за того, что феерично застрял в Б. Несознательная я личность.
Как хорошо клеймить "застрявших в интернете", будучи здоровым, красивым и успешным. Как хорошо забыть о том, что, несмотря на психопатизацию общества, от которой достается и интернету, он остается пространством, где "неудобные" люди сохраняют право на существование, общение и собственное мнение. Во-первых, потому что здесь можно и умолчать о лишних килограммах, отсутствующей ноге, неудобной работе и прочем, а во-вторых, потому что "нормальным" здесь куда удобнее демонстрировать свое великодушие, впуская в свой круг общения тех, при виде которых они за пределами интернета перешли бы на другую сторону.
Впрочем, желание очистить свой мир от всего неудобного - это ничуть не меньшее стремление к виртуальности. Пожалуй, я бы даже сказал, что "отверженные", стремящиеся вовне, даже если это "вне" является интернетом, на самом деле рвутся из виртуальности в отличие от тех, кто стремится защитить себя системой ритуалов "реального" мира.
Забавно: я встречал много противников толерантности, но пока еще мне не попадалось человека, которому бы понравилось, что за границей на него посмотрели как-то не так на основании того, что он русский. Интересно, почему так?
У меня периодически появляется такое чувство, что я зря дергаюсь и пытаюсь сделать из себя ученого. Откровенно говоря, боюсь, ученого из меня уже не получилось. Дело не только в том, что у меня практически нет образования. Хотя, вполне возможно, что моя проблема с мировоззрением вытекает именно из этого. При этом, честно говоря, я совершенно не уверен, что смогу переломить себя, стать менее связанным с реальностью, какой я ее вижу и полностью очистить голову от стереотипов. Мне двадцать шесть лет, в конце концов. И у меня, к сожалению, многовато жизненного опыта (это неожиданно звучит, но я, к сожалению, не только балованный мальчик из богатой семьи). Не знаю, правда не знаю, смогу ли я когда-то искренне утверждать, что инвалид желает встать на протезы потому что стремится к навязываемой ему обществом телесной норме. Боюсь, что на самом деле мне всегда будет казаться, что кроме этого ему еще и надоело сидеть.
Плохая новость. В Питер я не еду. Вчера надеялся, что все-таки удастся как-то раскидать дела и вырваться, но сегодня позвонила матушка, и на меня упала еще куча семейных вопросов, которые надо решать безотлагательно. Мне очень жаль.
UPD: Ничего страшного не случилось, просто кое-что, что нужно сделать не откладывая.
Я, межтем, дома. Здесь темно, холодно, по потолку, топоча, бегает муха с меня ростом, Ангст рассказывает про лосей с жабрами... В общем, добро пожаловать в реальный мир.
Из Венгрии выехал, в Россию не въехал, сижу ни в одной стране в кафе, ем черничный чизкейк, не пахнущий черникой и пишу отчет по Колдушу. А чем еще заниматься в такой ситуации?
ПафосКрошечный самолет, и тот почти пуст. Нас едва ли десять человек. Стюардессы не обращают внимания на то, есть ли у тебя какая-то электроника, тем более, под моей гривой вряд ли возможно разглядеть наушники. Так вот, скажу я вам — слушать Калугина на взлете это нереальное переживание. Впрочем, сегодняшний взлет вообще показался мне переживанием едва ли не религиозного свойства. Хотя... Почему «едва ли» путь от серой туманной мути сквозь постепенно белеющие облака к нежнейшим сиреневым переливам, невозможным на земле, которые на горизонте переходят в глубокую морскую синеву — это даже не метафора. Не могу оторваться от окна: закат за ним сменяется серебристо-синей бархатной ночью, Внизу простирается бескрайняя заснеженная страна облаков, белоснежное крыло самолета отливает голубино-сизым (к вопросу о религиозном опыте). Пожалуй, этот опыт оправдывает деньги и нервы, которых стоила мне эта задержка. Впрочем, не только он. Уехать во вторник было бы безбожно глупо и неуважительно по отношению к слишком многому и многим.
Чем дольше я вожу знакомство с Будапештом, тем больше мне кажется, что город, несмотря на правила русского языка - женщина, и при том страшная собственница. Ей можно доверять, она всегда готова о тебе позаботиться, даже тебе назло. Но при этом она требует внимания и готова пойти на все, лишь бы его добиться. Пока она его не получит, ты от нее не уедешь. На этот раз у нее были, конечно, серьезные причины меня приревновать. Надеюсь, впрочем, теперь она меня простила. В свое время я не стал писать о своем походе на Геллерт в прошлом ноябре - счел свое переживание слишком личным, слишком странным и слишком отдающим вульгарным фрейдизмом. Однако... Неважно, надеюсь, мне не отказали от дома.
Сижу в аэропорту. Тут ищут кого-то по фамилии Батори. Возвращаться в реальный мир не хочется от слова совсем. Не то, чтобы там было так уж плохо, в конце концов я люблю то, чем занимаюсь, но как минимум трех составляющих Будапешта там не хватает. Одной, вернее - все остальное производные. При том, эту поездку трудно назвать удачной, если рассматривать ее как отпуск. С другой стороны... Впрочем, мне предстоит много об этом думать.